Касли.
Касли . . .
Что означает это слово?
Пожалуй, немного есть населенных пунктов, названия которых
люди объясняют по-разному, передавая из поколения в поколение новые, порой не
похожие одна на другую легенды. С Каслями случилось именно так . . .
Не торопитесь запомнить, если где-то прочитаете, что
„Касли" на одном из тюркских наречий означает „дорожная вода". На
месте нынешнего завода будто пролегала большая сибирская дорога. Проходили по
ней кочевые племена, и озеро, лежавшее у дороги, а вместе с ним и поселок,
назвали „Касли" . . .
Не торопитесь, потому что если вздумаете спросить об этом
жителей сегодняшнего города, то наверняка встретитесь со множеством новых
толкований.
„Касли", — скажут одни, — в переводе с татарского
означает „голубая яма" или „голубая впадина". Так называли когда-то
эту местность, потому что озер было много.
„Касли", — возразят другие, — это башкирское слово,
которое состоит из двух: „кас" — гусь и „ли" — приволье. Вот и
получается — „гусям приволье", оттого что давным-давно жили на здешних
озерах дикие гуси.
„Касли", — припомнят третьи, — переводится как „зимняя
стоянка". Когда-то башкиры и татары, которым принадлежали эти земли, летом
селились на отшибе, „на колесах", а зимой возвращались в Касли (на свою
зимнюю стоянку).
Услышите и про то, что „Касли" — оттого, что жили здесь
касьяны (так называли когда-то беглых каторжников и ссыльных). Место глухое и
от больших дорог в стороне, так что вполне можно было тут укрываться . . .
Легенды, предания припомнят тоже. Надо будто говорить Касли,
а не Каслй, потому что первым человеком, кто поселился на этих землях, был
казах, которого так и
звали — Касли. А может, и не такое имя было у него. Поговаривали, знали в этих местах татарина Касана. Когда-то все земли, все озера были его. Потом Демидов пришел и отобрал их у Касана . . .
Вот так, выходит, можно понимать всего одно слово, когда
слово это — Касли!
... Не всякому городу история благосклонно оставляет в
наследство память о прошлом. Касли же еще в минувшем веке не были обойдены
вниманием современников. Вот, например, какая „визитная карточка" была
„выдана" заводскому поселку в 70-е годы XIX века:
„Каслинский чугуноплавильный и железоделательный завод
построен в Екатеринбургском уезде при озере Касли от Перми в 490 и от
Екатеринбурга в 130 верстах; от заводов того же округа: Кыштымского — в 30,
Нязе-Петровского — в 95 и Теченского — в 15 верстах; от заводов других округов:
Верхне-Уфалейского — 45, Нижне-Уфалейского — 55 и Сысертского — в 75 верстах .
. ."
„Селение Каслинского завода весьма обширно. По числу жителей
. . . только Екатеринбург, Пермь и Кунгур превосходят . . . Каслинский завод.
Это и весьма важный торговый пункт. Еженедельные хлебные
базары по субботам весьма оживленны. Хлеб везется преимущественно из
Челябинского уезда Оренбургской губернии и скупается в Каслях для Кыштымских,
Уфалейских, Сысертских и других горных мест. А зимою на этих базарах весьма
много бывает мяса .
Однако не только далеко прогремевшие базары сделали Касли
отличными от других мест. Главную славу городу принес завод, руки его мастеров,
вдохнувших в грубый чугун живую душу искусства.
„Большая часть чугуна переделывается заводом в железо, но много также употребляется на отливку различных изделий из вагранок, — писал известный уральский краевед и ученый Н.К.Чупин. — Чугунное литье по качеству своему доставило знаменитость Каслинскому заводу. В Среднюю Азию чугунная посуда идет исключительно из Каслинского завода. В особенности славятся изяществом своим мелкие вещи из каслинского чугуна, бюсты, ажурные тарелочки, пепельницы, спичечницы и прочее . . ."3
Таково одно из первых публичных признаний достоинств
заводских художественных изделий. И в более поздних справочниках, путеводителях
по Уралу эта оценка не менее высока. „Завод прославился своим литьем,
доведенным до высокой степени художественности . . ."
И как многозвучный аккорд присоединяется к этому восторженный отзыв русского ученого Д.И.Менделеева, которому поездка на Урал в 1899 году продиктовала вдохновенные, ставшие крылатыми строки: „Будь эти отливки производимы во Франции или Германии, они были бы у всех и каждого на столе или популяризировали бы всевозможные, особенно древние и современные, произведения скульптуры, и бронзовые изделия должны были бы уступить много места такому литью, как каслинское . . ."4
У каждого города есть свои памятные, особые вехи в его
истории. Есть они и у Каслей. В 1746—1748 годах тульский купец Яков Коробов на
землях, купленных им за бесценок у башкир, построил чугуноплавильный и
железоделательный завод. В 1751 году он продал его статскому советнику Никите
Никитичу Демидову — брату известного уральского промышленника Акинфия Никитича
Демидова. От Акинфия Демидова завод перешел к его сыну — тоже Никите — и был
причислен к Кыштымскому округу.
В августе 1809 года горный департамент рассмотрел прошение
тайного советника Петра Демидова5 и вольного 1-й гильдии купца Льва Расторгуева
о позволении первому продать Расторгуеву Кыштымский и Каслинский заводы с
Сорочинскою при них судовой пристанью и со всеми принадлежностями к ним:
землями, лесами, рудниками, мастеровыми и работными людьми; не нашел
препятствий к совершению этой сделки, а потому означенные заводы со всеми к ним
принадлежностями продать позволил6.
Один владелец продал, другой купил недвижимость „с
мастеровыми и работными людьми", как это было обычным делом в
помещичье-крепостнической стране. И быть может, не стоило упоминать сегодня об
этом, если бы имя нового владельца не стало называться отныне на многочисленных
русских ярмарках, на выставках заводского литья за границей, когда пришла к
последнему прочная и многолетняя слава.
Впервые Каслинский завод Кыштымского горного округа был
удостоен золотой награды (Малой золотой медали Вольно-Экономического общества)
в 1860 году. Через год к ней присоединилась Малая серебряная медаль Мануфактурной
выставки в С.-Пе-
тербурге. А еще позднее — почетные дипломы, серебряные и
золотые медали на Всемирных выставках в Париже (
Три слагаемых составляли секрет успеха, который сопровождал
художественные изделия Каслинского завода: высокое качество чугуна,
выплавляемого на древесном угле, особые достоинства каслинских формовочных
песков и мастерство художников и рабочих литейщиков.
Кроме того, следует отметить, что утверждение каслинского
чугунного литья проходило в тесном взаимодействии с общим развитием русского
реалистического искусства, творчеством народных мастеров
декоративно-прикладного искусства. Это и обеспечило ему заслуженное признание.
Пути развития каслинского художественного литья отражают
различные этапы в истории русской скульптуры. Можно проследить, как в изделиях
мастеров находят свое выражение стиль высокого классицизма (Э.Фальконе,
Ф.Толстой и др.), становление камерной скульптуры, связанной с движением
„передвижников" (Ф. Каменский), или стиля „модерн" (Е. Баумгартен и
др.). Кто же они — те талантливые люди, изделия которых на многие десятилетия
принесли славу затерянным в Уральских горах Каслям?
Современники часто относились к ним равнодушно. В истории
прошлого века, пожалуй, ни разу не были названы их имена. Только беглый
перечень вещей, на оборотной стороне которых, словно визитная карточка,
оставалось на века вписанное в строгий прямоугольник имя формовщика — Самойлин,
Пермин, Ахлюстин, Хороше-нин, Агеев, Тепляков . . .
И сегодня, вглядываясь в застывшие в металле прямоугольники
с именами, мы словно встречаемся с ними заново через многие годы.
Чтобы помнить и знать...